|
День выдался безветренным. Гейвин Хоукфорт, вытащивший свою лодку из воды, выпрямился и огляделся. Здесь, на пустынном берегу, за много миль от человеческих поселений, ему вдруг показалось, что за ним кто-то наблюдает. Насторожившись, он взялся за рукоятку короткого меча, висевшего у него на поясе. Однако на прибрежной полосе, блестевшей под лучами полуденного солнца, никого не было видно.Одетый в один лишь плиссированный белый килт акоранского воина, Гейвин закрепил лодку и потянулся. Он приплыл с соседнего острова. После долгой гребли тело его затекло. Королевство Акора, окутанное легендой и тайнами, состояло из нескольких островов, которые томились под гнетом духоты. Один из них назывался...
|
Прямо за виллой в конце длинного ряда выставочных коттеджей простирался широкий луг, весь усыпанный золотистыми лютиками. Сьюзан знала, что ей не следует думать о прекрасных австралийских лугах, но, тем не менее, она ловила себя на том, что не может отвести от них взгляда, стоя у окна английской виллы. Это, конечно, был австралийский пейзаж, мало напоминающий с детства любимые улочки, хотя мистер Фергис, английский представитель, утверждал, что нарциссы и розы, растущие в «Гринфингерсе» гораздо более красивы, нежели в Англии.Стоя на цыпочках, Сьюзан могла видеть красную крышу «Гринфингерса». На языке аборигенов это место называлось «акуна», то есть «вода». Земельные владения, принадлежащие э...
|
Она внезапно проснулась среди ночи и сразу же поняла – что-то не так.Мэллори де Сен-Себастьян села в постели и оглядела тесную келью. По слухам, в аббатстве Святого Иуды сестрам жилось не так сурово, как в других монастырях. Мэллори не доводилось бывать в подобного рода местах до того, как она попала сюда спустя всего несколько дней после смерти матери.Узкая дорожка лунного света пересекала каменный пол и взбиралась на сундук возле двери. После пяти с лишним лет, проведенных в аббатстве, Мэллори хорошо знала свою келью, ей знаком был в ней каждый предмет, каждая тень. Все было как обычно.По крайней мере в ее келье.Но что-то все-таки было не так.Девушка встала. Легкое покрывало она давно сбро...
|
Дождь начался час назад, даже не дождь, а мелкая изморось, летящая с серого неба. Джентльмен, ехавший верхом рядом с фаэтоном, безмятежно посматривал на облака.– Клянусь небом, изумительный климат, – заметил он, не обращаясь ни к кому конкретно.Седой слуга, державшийся позади, пришпорил коня.– Лучше бы подумали о ночлеге, сэр, – проворчал он. – В паре миль отсюда есть гостиница.Окошко кареты с лязгом опустилось, и из него выглянула леди.– Детка, ты промокнешь, – обратилась она к своему кавалеру. – Далеко ли еще до Норман-Кросс?. Слуга приблизился к карете.– Еще час, мэм. Я говорю, что пора подумать о ночлеге.– Как только доберемся до Норман-Кросс, – ответил джентльмен. – Все из-за проклятой ...
|
Пер. с англ. Е.И. Саломатиной. Компания, которую дворецкий с неодобрительным видом ввел в желтый салон дома сэра Ричарда Уиндэма, состояла из двух леди и одного джентльмена, сопровождавшего их с явной неохотой. Джентльмен, которому было немногим более тридцати, но который, как это ни печально, проявлял явную склонность к полноте, казалось, почувствовал неодобрение дворецкого, потому что, когда эта достойная личность сообщила старшей из дам, что сэра Ричарда Уиндэма нет дома, джентльмен бросил на него старый как мир беспомощный взгляд, каким нередко обмениваются мужчины, столкнувшись с необъяснимым упрямством женщин, и умоляюще сказал:– В таком случае, не кажется ли вам, леди Уиндэм?.. Луиза,...
|
На палубе царил хаос. Вповалку лежали мертвые и умирающие, валялось искореженное дерево, кренилась сбитая бизань-мачта с провисшими парусами; в воздухе носилась пыль и копоть, повсюду стоял едкий запах пороха. Пробив рангоут и такелаж, над головой со свистом промелькнуло ядро и яростно вспенило море за кормой галеона. Казалось, корабль пошатнулся, споткнувшись, и тяжело накренился на левый борт. Стоя на юте, дон Хуан де Нарваэс отдал быстрый приказ, и лейтенант, мигом спустившись по трапу, направился на шкафут. Там, в стальных нагрудниках и блестящих шишаках, толпились солдаты. В руках у них блестели алебарды и пики, некоторые были вооружены обоюдоострыми мечами. Все смотрели на море, туда, ...
|
Исповедником в Консъержери отец Даффи, ирландец и иезуит, был сослан из-за своих популистских политических взглядов. Когда он приехал, Жанна рыдала на постели, спрятав лицо в шелковый платочек. Она не верила иезуитам, но интуитивно чувствовала, что может доверять Даффи, этому пухлому румяному старичку с густой белой бородой, блестящими голубыми глазами и умиротворенной улыбкой. К тому же она была в отчаянии. Смертный приговор, только что вынесенный ей Революционным трибуналом, тяжким бременем лег ей на плечи. Ей необходимо было излить душу. Едва стражник впустил отца Даффи в камеру, Жанна с мольбой воздела к нему руки.– Благословите меня, святой отец, – простонала она, – ибо я согрешила. Люд...
|
|